«Неудачники» – команда мечты - Дмитрий Ищенко

Директор турбазы немного опешил. Он не привык, чтобы кто-то из местных, простых смертных, так с ним разговаривал.

– Мы ее взяли в аренду!

– Чтобы рыбу ловить…

– Вот-вот, а не для того, чтобы играть там в хоккей.

– А у нас что не запрещено, то разрешено! И вы нам играть не запретите! Понятно?! – и учитель грозно завис над директором. Тот, конечно, не испугался, но замолчал.

Потом Перов резко повернулся к Мокрому. Тот озадаченно и чуть испуганно смотрел на учителя.

– А ну пошли отсюда! – скомандовал учитель и вышел из теплой турбазы на берег реки, на мороз, хлопнув дверью. Следом за ним вышел и мэр.

На воздухе было прохладно, но зато свежо. Несколько минут Перов и Мокрый стояли молча, задумчиво глядя перед собой, окидывая взглядом бескрайние заснеженные сопки. Они хоть и уходили за горизонт, но толку от них не было никакого.

– Говорил же я тебе… – раздраженно произнес учитель.

Мокрый ему не ответил и продолжал осматриваться.

– Вон там, в стороне, есть заводь, – и он показал влево от комплекса. – Это уже не их территория, так что к нам не придерешься. Там-то и будет ваш, то есть наш, первый лед.

Париж,

16 апреля 1900 года

А в Париже в апреле уже цветет сирень – это поражает не менее, чем все технические новшества и достижения, благодаря которым я оказался здесь. Удивительным образом несколько студентов, отмеченных за прилежание и упорство, были командированы на Всемирную выставку, которая накануне торжественно открылась в Париже. Мне посчастливилось оказаться в числе тех будущих инженеров, кому довелось увидеть лучшее, что есть в настоящий момент в мире. Думаю, не последнюю роль сыграл в этом мой французский, который я по-прежнему практикую вместе со своим гимназистом Иваном.

Россия на этом празднике прогресса и цивилизации – на особом положении. Из восемнадцати тематических дворцов мы не приняли участие лишь в одном – колонизации. Зато более чем достойно представлены во всех иных. Транссибирская железнодорожная панорама покоряет всех без исключения. Публика заходит в вагоны, которые двигаются словно по рельсам, и тут же за окнами принимаются мелькать виды российских пейзажей. В «конце пути» восхищенные французы выходят через другие двери и попадают в Китайский отдел.

Ажурный павильон, выполненный из чугуна на Каслинском чугунном заводе, вызвал восторг изяществом барельефов и красотой экспонатов. Чего стоит, например, изображение пальмы, которую русский умелец Мерцалов выковал из обычного рельса, причем без сварки и соединений! А русский ученый по фамилии Перский сделал доклад об «электрическом» синематографе и назвал его la television.

В центральном павильоне, построенном неподалеку от Эйфелевой башни, я перекинулся парою слов с Константином Коровиным, который написал для него почти три десятка панно, причем часть из них – в том самом походе на Мурман, о котором мне когда-то рассказывал мой знакомый капитан «Stella Polare». Известный художник оказался более чем приятным в общении человеком, а когда мы заговорили про Русский Север, он произнес:

– Какой чудесный край Север Дикий! И ни капли злобы здесь нет от людей. И какой тут быт, подумай, и какая красота!.. Я бы хотел остаться жить здесь, навсегда… Но тогда не остался. Не та была у меня, как видно, судьба.

Хороший человек, светлый.

В общем, как пишут газеты, Россия на этой Всемирной выставке взорвала стереотипы и произвела фурор. Я счастлив, что стал свидетелем этого триумфа!

Идеальная точка

В библиотеку к матери Солнце приходил как к себе домой. А куда же ему еще идти? Он знал тут все стеллажи и полки. Понимал, где что искать, и даже сам запах книг казался ему родным и уютным.

После того как выяснилось, что картина с их берегом океана была на какой-то всемирной выставке больше ста лет назад, а написал ее, оказывается, великий художник-импрессионист, Солнце, Пузел и Синица не мешкая засобирались в библиотеку.

Для начала Петина мать напоила их чаем, а потом отправила самостоятельно путешествовать по фонду.

– Мам, а ты не помнишь, у тебя есть альбомы Коровина? – решил уточнить Петя.

Мама на секунду задумалась и ответила с точностью чуть ли не до книги:

– Посмотри на пятом стеллаже, третья полка, между Брюлловым и Левитаном.

Как она и сказала, альбом Константина Коровина стоял именно там, словно ждал тех, кому он будет по-настоящему нужен.

Дети с жадностью принялись листать мелованные страницы. Названия картин оказались такими привычными, что ребята только удивлялись. Неужели это знаменитые картины, а не заметки из их обычной жизни? «Треска и палтус», «Остров Кильдин», «Берега Мурмана, или Поморские кресты»…

– А вот уж совсем наше, – произнес Солнце, разглядывая картины. – «Устье реки Териберки», «Становище Териберка на Мурмане», «Екатерининская гавань», «Церковь и кладбище в Еретиках», «Мурманский лов рыбы ярусами в море».

– Ну точно, все как у нас, – поразился Мишка, а наклонившись, добавил: – Наверное, можно найти, где сейчас стоят наши дома…

– А это идея! – воскликнула Синица и восторженно посмотрела на друзей.

Вообще-то по поселку не принято ходить с широко открытым альбомом репродукций русских художников. Тут хоть передвижники, хоть импрессионисты – без разницы. Толстые книги с картинами обычно стоят на полках, и разглядывают их каждый день разве что знатоки живописи или художники. В поселке таких было немного. Один-два, а то и меньше. Поэтому альбомы в основном пылились на библиотечных полках. Но тут они дождались своего звездного часа.

– Вообще-то выносить такие альбомы на улицу не положено. От снега, дождя и ветра они могут испортиться, – посмотрела на ребят мама Пети.

– У нас важное дело, – сосредоточенно ответил ей сын.

– Есть версия, – доверительно произнес Пузел, – что пару великих полотен эти художники написали у нас. Прямо на наших сопках! Нам надо это проверить!

Прикладывать великие полотна к местности, конечно же, лучше летом. Но это ж сколько ее ждать до него! Месяцев шесть или семь. Так и жизнь вся пройдет. А месяца, как говорится, не выбирают. Вот и шли юные следопыты по знакомым улицам и тропинкам, пока еще было условно светло, держа в руках заветный альбом репродукций.

– А если нет, не у нас? – растерянно произнес Солнце, глядя в альбом.

– Да ладно! Точно у нас! – успокоил товарища Мишка.

– Но все-таки было бы здорово найти ту самую точку, на которой стоял этот Коровин, когда писал берег…

– Обязательно найдем! – не унывал Пузел. – Поищем и сразу найдем!

Изгиб бухты, запечатленный на картине,